Украинское чудо природы, которое появилось благодаря титаническим усилиям немецких овцеводов.

Аскания-Нова оправдано номинирована как природное чудо Украины. Местность, расположенная в таврийских степях, могла остаться миражем в пустыне, одной из самых засушливых территорий в междуречье Днепра и Молочной. Из прелестей этой части Таврии были лишь Млечный путь и Чапельский под. Низменность покрывалась растительностью весной и была единственным источником для выпаса волов и лошадей из чумацких валок до самого Крыма. Травяной оазис равно был привлекателен и для людей, и для степной фауны. Поэтому Чапельский под изначально и выполнял промежуточную роль на маршруте миграции птиц и передвижения кочевых народов.

Участок № 71

Еще до конца XVIII столетия Чапельский под отпугивал от себя оседлое население. Даже после появления Российской империи в Причерноморье ситуация не менялась. Ближайшие поселения — Черная Долина, Каланчак, Чаплинка возникли вследствие переселения участников турбаевских восстаний. Сложился почти миф о переселении казаков-бунтарей в безводный край ради наказания. Кроме подобного соседства, незанятые земли Цапли имели дурную славу из-за частых исчезновений путников на соляной дороге. Наибольший страх внушал Чаплях Орлов трактир на Барнашовке. Древние слухи подтвердились, когда в 1912 году во время разрушения старого здания владельцем Аскании-Нова были найдены в земле большое количество человеческих костей. К тому же, свободные пастбища вокруг соляного пути были местом засад воров скота и лошадей.

Ситуация изменилась в 1828 году, когда Николай I выделил пустой участок степи № 71 вокруг Чапельского пода площадью 43 тысячи десятин Фердинанду, герцогу Ангальт-Кетене. Это событие выходило за пределы земельных раздач на Юге Украины. Ангальт-Кетенское герцогство на саксонских землях видело в России мощного политического партнера, учитывая происхождение Екатерины II от одной из ветвей Ангальтского дома (Ангальт-Цербст). Ангальт был ведущим регионом овцеводства в Саксонии. Небольшое по размеру герцогство вынашивало амбициозные планы обеспечить Россию или Мексику овцами-мериносами. Именно таврийская степь между Перекопом и Днепром показалось идеальным местом для разведения овец. Фактически Ангальт-Кетен получил на территории Причерноморья не просто бесплатную землю, а собственную колонию, население которой даже не находилось в российском подданстве. Так, освобожденные от налогообложения, службы и местного администрирования, ангальтцы с присущей им методичностью, перегоняя овец партиями через пол-Европы, начали заселять указанный участок. Новое поселение получило название Аскания-Нова, в честь Асканийского графства, которым до того владел Ангальт. Колония была построена в лучших традициях хозяйственной архитектуры, распространенной в Саксонии, и принадлежала ангальтцам до 1856 года. Была построена лютеранская церковь, школа, кирпичный завод, шесть дворов среди степи с хозяйственными постройками, названными в честь представителей правящей династии Ангальт-Кетене. Две сотни колонистов чувствовали себя покорителями Дикого запада, поэтому быстро перессорились между собой, требуя на родине пенсий и преференций. Участок № 71 оказался слишком тяжелым для небольшого герцогства, за 28 лет расходы в пять раз превысили поступления. Овцы «проели» даже наследство Екатерины II, Россия разрешила Ангальту не выплачивать, а перечислить на развитие колонии на юге.

Золотое руно

В степных районах Украины в середине XIX столетия овцами занимались преимущественно немецкие колонисты. «Королями овцеводства» стали Фальц-Фейн, выходцы из колонии Элизабетфельд под Мелитополем. Ходили слухи, что они не знают счета овцам, а считают только собак. Именно представитель этой семьи Фридрих Фальц-Фейн приобрел в 1856 году асканийскую колонию с 40 тысячами овец за 525 000 прусских талеров. Колонист уже имел рядом значительные землевладения, поэтому просто устранял конкурента, с которым вел переговоры еще с 1849 года. Его нововведения для прибыльного дела были простыми — наемный труд и мойка шерсти на Днепре. Его внуки Эдуард и Густав уже владели стадом в 750 тысяч овец. Овцеводство хотя и рискованное, но не мало альтернатив.

Выращивать зерновые культуры в то время было почти невозможно в силу климатических условий. Например, в 1832-1833 годах в Аскании за 22 месяца не выпало ни одного дождя, часто нападала саранча. В экстремальных условиях люди были бессильны, любое достижение давалось ценой неимоверных усилий. Например, в 1827 году по приказу херсонского помещика Кобля в течение восьми дней около 400 человек громко гоняли саранчу, пока она не утонула в море (на территории современного Коблево). Такой энтузиазм в покорении степи приветствовался властью. На поддержку властей и рассчитывал очередной отпрыск Фальц-Фейн Фридрих Эдуардович (1863-1920). Именно по его деятельности в степи впервые заложены артезианские скважины, проведено массовое прививание скота. Конечно, личные интересы Фальц-Фейн ставил выше государственных. Он вел длительный судебный процесс против Сената и добился сужения на своих землях Млечного пути с территориями для выпаса волов и стойбищ чумаков с 5 верст до 500 футов. Правда, этот прецедент привел к постепенному упадку мощной транспортной магистрали.

Перед Первой мировой войной короли степи планировали построить железнодорожную ветку от линии Харьков — Мелитополь — Симферополь, которая проходила возле Аскании и направлялась в незамерзающий порт Хорлы (владение матери Софии). Для внутренней железной дороги, которая бы проходила большинством фальц-фейновских владений, искали инвестора во Франции. Уже в эмиграции, после войны, Фальц-Фейны взволнованно следили за процессами вокруг семейного дела. Свидетельством того, что не все так хорошо в хозяйстве, было хотя бы то, что от сибирской язвы начал умирать персонал колонии, когда при Фальц-Фейне от болезней прививали даже овец.

Рай для животных

Фридрих Фальц-Фейн первым в империи основал не только эстетическое, но и научное явление — охрану и акклиматизацию флоры и фауны на заповедных землях — резервациях девственной степи. Подобных по размеру асканийскому частных зоопарков в Европе было только два: вблизи Амстердама и Лондона. Знание редких животных еще в начале ХХ столетия подчеркивало статус хозяина. Англичанин герцог фон Бедфорд единственный в Европе владел оленем Давида, Фальц-Фейн с 1899 года первым в Европе содержал лошадей Пржевальского. Не просто владел, а спас от вымирания диких азиатских животных. А еще очень жалел, что не родился раньше, чтобы сохранить дикого степного коня — тарпана, последний из которых убит в Таврии в 1876 году.

Кроме того, многообразие животных влияло на обычного человека: менялись стереотипы, формировались новые представления, расширялся кругозор. Когда в 90-х годах XIX века впервые в Аскании поселился чернокожая человек — бывший цирковой поглотитель огня Томас, животные пригодились: негр пользовался вниманием слабого пола, поэтому как превентивное средство местным женщинам показали зебру, подчеркнув, что «подобное может отразиться от связей с Томасом на детях ». Иногда рядовые жители не понимали состоятельного владельца, который знал клички почти двух тысяч обитателей зоопарка, считая его не в себе. Как было объяснить крестьянам, что впервые осуществлены кольцевания птиц, искусственное оплодотворение скота, разведение страусов, скрещивание и селекция диких и домашних животных имеют научно-практический интерес, этим интересно заниматься и на все это нужно тратить несколько десятков тысяч рублей в год. Хотя некоторые понимали: выходец из крестьян Клим Сиянко посвятил этому делу всю жизнь: стал заведующим зоопарка и даже получил в подарок от царя золотые часы.

В апреле 1914 года Асканию посетил император Николай II. За весомые достижения семья Фальц-Фейн была отнесена к потомственному дворянству, а Асканию император назвал раем для животных. В том году заповедник посетило почти 5 тысяч человек. А посмотреть было на что: зоопарк, природный музей, археологическая экспозиция и коллекция оружия, солидная библиотека, парковый комплекс, зоотехническая станция, десятки наград с мировых выставок, фальц-фейновский скот, полторы тысячи десятин нераспаханной степи. Поговаривают, что Иван Айвазовский рисовал море, вглядываясь в переливы ковыля асканийских степей.

Советская власть долго не могла определиться со статусом «Асканийского чуда» и с ролью ее основателя. Реформированный заповедник получил название Цапли, а бывшие сотрудники были, преимущественно, репрессированы, среди них и Клим Сиянко, названный в местных газетах «фальц-фейнивським холуем». Еще в начале 1950-х годов Олесь Гончар в романе «Таврия» называл Асканию затуманенной Барской прихотью, которая перестала быть лишь барской забавой и начала перерастать своих хозяев-бездельников. В 1951 году заповедник посетил академик Трофим Лысенко, следствием чего стал эксперимент по гнездовому способу высадки дубов. Очевидцы вспоминают, что завезли три самосвала желудей и выгнали весь поселок на их высадки. В дальнейшем уменьшили площадь девственной степи, а весь массив земель попытались адаптировать под выпас овец. Однако со временем все вернулось на свои места и Аскания-Нова вновь стала заповедником дикой природы — раем для животных.